Когда попадаешь в Иерусалим впервые, ты поражаешься количеству серьёзных глядящих в пол мужчин с бородами, пейсами, в черных пиджаках и разнообразных шляпах. Прожив здесь пару месяцев, ты уже безошибочно выделяешь из толпы женщин в париках, девочек в лосинах и юбках ниже колена, стильных (и не очень) студентов Иешив с торчащими кисточками цицит.
Прожив год, перестаёшь удивляться тому, что мужчины на улице не провожают взглядом твои голые ноги в коротких шортиках, а поспешно от них отворачиваются. Ты живёшь в Иерусалиме, древнем городе, дышащем святостью, и постепенно привыкаешь к весьма специфическому составу его населения. Но только человек, родившийся в этом городе и проживший в нём всю жизнь, может увидеть ещё одну прослойку населения — молодых парней и девушек, которых называют «датлашим».
Аббревиатура «датлаш» – это сокращение ивритских слов «дати лешеавар», что в переводе означает «бывший религиозный». Иными словами, это человек, который ранее вёл еврейский религиозный образ жизни и, прекратив соблюдение традиций, стал светским. Моё знакомство с этим сообществом началось неожиданным образом – с «Тиндера». Дело было так. Переехав в Иерусалим, я с энтузиазмом погрузилась в мир Интернет-знакомств. Мне не терпелось узнать, что за парни обитают в “святом городе”. Оказалось – весьма специфичные. За пару недель я сходила на три свидания. Три из трёх оказались выходцами из ортодоксальных семей, ушедшими из религии. Теми самыми «датлашим». Одно из трёх свиданий переросло в отношения, открывшие мне потаённую изнанку Иерусалима.
Мой парень — сын раввина.
Он рос в строгой религиозной семье, учился в иешиве, носил пейсы и шляпу. У него 10 братьев и сестёр, о количестве племянников и племянниц я даже не спрашиваю. Не уверена, что он сам точно знает. Когда он показывает мне свои детские фотографии, я тихонько хихикаю и поражаюсь, до чего человек может измениться. Когда он внезапно перестаёт отвечать на мои сообщения, вместо того, чтобы обижаться или волноваться, я первым делом проверяю календарь: ага, сегодня Шаббат (Шавуот, Песах, любой другой праздник), значит он с семьёй и отключил телефон до завтра.
Когда мы гуляем по городу, сидим в кафе или на концерте, он время от времени неожиданно наклоняется к моему уху и тихонько говорит: «Видишь вон того парня/девушку? Он/она раньше был/была религиозной”. И в большинстве случаев я недоуменно округляю глаза, потому что человек, на которого он указывает, ну совсем не выглядит так, будто когда-либо имел отношение к религии. «Уверен?» – спрашиваю. «Да точно! Я с ним в иешиве учился/ в детстве был знаком/ в одну синагогу ходил…»
А то и совсем непостижимое: «Ну, я просто вижу по нему…». Как, почему, по каким признакам — загадка. Слышали когда-нибудь про гей-радар? Так вот, мне кажется, у моего мужчины есть дос-радар. Или, скорее, датлаш-радар. Он каким-то образом умеет безошибочно определять в толпе людей, воспитанных по заветам Торы.
Выяснилось, что в Иерусалиме существует довольно внушительное сообщество этих самых «датлашей», и множество организаций, которые им помогают. А помощь им действительно нужна. Большинство религиозных общин ведут очень закрытую жизнь, соблюдают строгие ограничения и с опаской относятся ко всему новому и приходящему извне. Человека, выходящего из такой общины в большой мир, можно сравнить с путешественником во времени, прибывшим из прошлого столетия. Они попадают в мир без аттестата о школьном образовании, без знания языков, без социальных навыков и минимальной компьютерной грамотности. Девочкам в этом плане немного проще, так как они учатся всему понемножку – математика, базовая информатика, история и так далее. Обязанность мужчины – с малых лет учить Тору и посвятить этому всю жизнь. Поэтому, собственно, ничего другого они и не учат. Мой парень рассказывал, что первый раз воспользовался электронной почтой, когда ему был 21 год.
В глазах многих светских людей процесс ухода из религиозной общины воспринимается как переход к более лёгкой, счастливой, беззаботной жизни. Мол, больше не надо выполнять обязанности, возложенные Торой, не нужно себя ограничивать, не нужно воздерживаться от удовольствий – живи да радуйся. Но это лишь одна сторона медали. На другой стороне – полная или частичная неадаптированность к «внешнему миру», непонимание его правил, отсутствие нужных связей и навыков. А ещё необходимость принимать решения и отвечать за себя. В рамках религиозной общины человек может легко пойти по пути готовых решений. Правила известны и записаны в священных книгах, вся жизнь разложена по полочкам, на всё есть ответ, а если нет – на это есть раввин, который непременно поможет разобраться с любыми трудностями. Разумеется, я сильно упрощаю и ещё больше обобщаю. В рамках иудаизма существует немыслимое множество общин и течений с разной степенью свободы мысли, с разными системами ценностей. Но так или иначе возможность переложить ответственность за свою жизнь с себя на Всевышнего в той или иной мере существует в каждой из них.
В иврите существует понятие «хозер бэ тшува». Оно обозначает еврея, вернувшегося в лоно иудаизма. «Тшува» ивр. תְּשׁוּבָה – «возвращение») — раскаяние, исправление поведения, являющееся условием Божественного прощения. Так говорит нам электронная еврейская энциклопедия. Однако, в повседневном иврите у слова «тшува» есть другое значение — «ответ». Немудрено, что за людьми, проходящими процесс перехода к светской жизни, закрепился антонимичный термин «хозер бэ шеэла» – «вернувшийся к вопросу». В этом чисто механическом термине-перевёртыше можно найти дополнительный смысл. Путь ухода из религии – это путь вопросов без ответа. Вопросов о себе, о Б-ге, о мире, на которые Тора не отвечает, или её ответы входят в диссонанс с личным опытом и ощущениями. Путь рефлексии, сомнений, переоценки ценностей и принятия решений.
Однажды мне в голову пришла странная аналогия – уход из религии чем-то похож на каминг-аут (да-да, продолжаем историю о дос-радаре). Представь: ты растёшь и получаешь воспитание в соответствии с определёнными нормами морали, поведения, жизненными установками. Взрослея, ты начинаешь понимать, что то, чему тебя учили, то, что подавалось как единственная и неоспоримая истина так или иначе не соответствует тому, что ты чувствуешь. Это понимание рождается в муках, сопровождается ощущением, что ты «не такой как все», «неправильный», «испорченный», «позор семьи». Иногда это происходит внезапно, как удар молнии, в других случаях затягивается на долгие месяцы, а то и годы «двойной жизни». Ты пытаешся скрывать свою сущность, боишься непонимания и разочарования со стороны близких, осуждения соседей. Но рано или поздно человек понимает, что настал момент признаться. И, как и в случае с ЛГБТ, признание воспринимается всегда по-разному – от полного разрыва отношений до полного принятия. С уверенностью можно сказать одно – жизнь каждого «датлаша» делится на «до» и «после». А история этих «до» и «после» у каждого своя…
Такое сравнение можно назвать поверхностным и притянутым за уши. Отчасти это правда. Но, пожалуй, лишь потому, что на его месте могло быть любое другое сравнение с человеком, который кардинально меняет свою жизнь, подвергая сомнению привычные правила и открываясь новому неизведанному миру.
Каминг-аут, рождение ребенка, смена пола, переезд в другую страну, кардинальная смена профессии или даже имиджа – все эти и многие другие события разделяют жизни людей на «до» и «после», вызывают бурную реакцию со стороны близких и заставляют взглянуть на себя и мир под другим углом.
Я часто думаю, что же свело нас вместе – дерзкую «русскую» репатриантку и сына раввина. Честно говоря, таких разных людей, как я и мой молодой человек, ещё поискать. Думаю, один из кусочков двустороннего скотча, на которых держатся наши отношения, это как раз общий, такой разный на первый взгляд, но такой одинаковый в своей сути опыт. Опыт большого решения, повлекшего за собой большие перемены.
Другие статьи автора можно найти и почитать в разделе «Наши в Израиле».
